7. Наш парламентаризм

Осенью 1994, по инерции долгого проезда Сибирью, северными русскими областями, потом южными, и от напутствий: "Скажите, скажите в Государственной {47} Думе" -- и об этом!.. и об этом! -- я, приглашённый выступить в Думе, пошёл туда со всей серьёзностью, как в какую-то, правда, важную инстанцию. Представил им и очерк из истории четырёх дореволюционных Государственных Дум -- чуждых им, явно не в коня корм -- и даже, с надеждой, назвал их 5й Думой. А депутаты, как это запечатлело телевидение, -- кто разговаривал с соседями, кто печатал на компьютере, кто зевал, кто чуть не спал. (Хотели этим выразить насмешку надо мной? -- а обсмеивали самих себя.)

И три четверти часа я впустую говорил им: о гибельном вымирании народа и неотложном сбереженьи его; о безразличии повсюду к столичной политике -- и о слабой связи центральных властей с болями страны; и о самих, самих этих болях. И тем более впустую, когда стал говорить, что нынешняя избирательная система не даёт выхода активным народным силам, но народ рассматривается политическими партиями лишь как материал для выборов, а больше ни к чему и не нужен.

О несчастно принятой у нас избирательной системе я не раз говорил и во многих по российским просторам общественных выступлениях, и в моих, грубо оборванных, беседах по центральному телевидению. О длительной предвыборной лихорадке, которая начинает трясти страну и за год до выборов, и за полтора, -- и все политические деятели, и думцы если и занимались какими государственными делами, то забывают их на этот срок. И что прямые выборы в дальний верх, при неразвитости всеобщего у нас правосознания, -- не могут дать истинных народных представителей, липа обманывают народ. Да ещё же: при неизбежной крупности округов избиратели не знают {48} своих кандидатов, а при партийной системе (глубоко порочен принцип -- отдавать места партиям, да ещё половину мест) даже и по имени не знают, за кого голосуют: кого им потом снизошлёт партийный центральный комитет. (Хлопай ушами, сваха всё скажет.} И -- как коробит эта развязная манера самовыдвижения кандидата, в противоречие с русскими традициями. И это пустословие предвыборного красноречия, и лёгкость, лёгкость бескрайних обещаний (а доверчивая масса ещё сколько-то верила им...).

Такая избирательная система отталкивает от выборной борьбы людей скромных, достойных, нравственных, духовно развитых, -- то есть лучший уровень в народе, тех людей -- мы редко увидим в депутатах. (Как и людей высоко специализированных.) И: такая система выборов требует от искателя совсем иных качеств, нежели то государственное умение, опыт жизни, ум и ответственность, какие потребуются от уже избранных: мы изначально, роковым образом, -- избираем не тех, которые истинно нужны.

А -- пристрастие в составлении избирательных комиссий? а возможности разнообразных фальсификаций при отсутствии истинного общественного контроля? И весь этот избирательный спектакль ещё перекрывается -- тайными деньгами, банками, -- они-то и подменяют собой волю народа. (А наиновейший проект избирательного закона, 1998, распахивает и ещё шире дорогу фальсификациям.)

Да "волю народа" откровенно и не ищут, если цинично признают состоявшимися выборы при 25% явившихся, -- а что думает 75%, нам и знать не надо. Равнодушие народа? Но тогда -- он и не готов к парламентаризму, надо искать для него более верную форму представительства. {49} Да членство в наших Государственных Думах награждает депутатов помимо полной неприкосновенности относительно даже уголовного кодекса ещё и многими другими статусными и материальными выгодами. О них наши думцы позаботились в первых же своих законодательных актах. (Несколько членов "Выбора России" пытались протестовать против этих повышенных льгот, но смолкли, подчиняясь общему приятию.) Разные газеты в разное время сообщали и об этих принятых законах, и о цифрах выплат депутатам. Тут -- фракции не спорили. Горячие столкновения были -- за квартиры: из своих полученных московских квартир не хотел уходить (и не ушёл) Верховный Совет, подобно ему и "5я" Дума не хотела уступать квартиры "6й": все представители пространственного народа теперь желали навек остаться москвичами.

Всё это стыдно читать, если вспомнить, что в старой России члены Думы на своё содержание могли жить лишь очень скромно, из него оплачивали и съём петербургской квартиры (не имея права на казённую), не имели и казённого транспорта.

А так много получая из рук исполнительной власти -- может ли наша законодательная становиться в весомую ей оппозицию?

А ещё же: рассудительный ход обсуждений смешивается и разрушается наличием и действиями партийных фракций: многие депутаты должны чутко помнить, что обязаны своим льготным избранием не жителям какого-то российского округа, а своим партиям, и голосовать должны не в сознании своей неотрывной включённости в судьбу тех жителей, а -- по указанию своей партии (тому и словечко есть: "императивный мандат"). Да противоборствующих парламентариев, партию власти и партию оппозиции, поверх {50} фракционных делений -- объединяет и единый общий интерес: переизбраться и на следующий срок -- и тем продлить свою удобную жизнь. Пребывание в одной общей большой лодке делает и все движения фракций умеренно осторожными, чтобы лодку не перепрокинуть. Трудно представить более оглядчивое "оппозиционное большинство" -- в обеих наших безответственных Думах с их увилистыми председателями.

То развлекут нас скандальчиками (при дежурных клоунах), перебранками, даже и до мордобоя, балаганные заседания; то демонстративными выходами целых фракций из зала, -- кому первоучина, а кому и наскучило. А груда нерешённых законов томится, тлеет, народная жизнь -- подождёт. Законоутверждение -- немощное, медленное, и законы выходят сырые, некачественные, часто сразу из первого чтения. (Зато не пропущена ни одна поездка на "межпарламентскую встречу", с их дополнительными удобствами. А иные депутаты, и в немалом числе, просто три четверти заседаний пропускают: "срок идёт", блага исправно капают -- и ладно.)

Да ведь сколькие притекли из духовно окаменелого слоя! И кто из нас сам, насмотревшись и наслушавшись думских депутатов в их кулуарных интервью, не бывал поражён некоей механичностью их вида и тона голоса -- от захвата политическими и личными расчётами? от внутреннего равнодушия к чувствам и бедам тех отдалённых, невидимых людей, лишь раз в четыре года требуемого электората? Раскатанные фразы без душевного чувства. Почти никогда не передастся тебе, что депутаты живо заинтересованы теми судьбами, до которых докатятся же и последствия думской, столь непринуждённой в личных манерах, процедуры. {51}

Народные представители...

Проникают, конечно, и сюда здоровые духом. Да спасибо, что хоть иногда распахивается вид на бездарность или преступность, раздаётся какое-то обличение власти. И Конституция же 1993 года оставляет Думе не многим больше того, как быть украшающим довеском, на обочине реальной политики. Дума и психически ущемлена орудийным разгромом своих предшественников, Верховного Совета. (Да в Конституции, удобным образом, не разработана же и система отзыва депутатов; нигде такая процедура не обсуждена, никому не известна -- и с этой стороны депутатам ничто не грозит.)

Так что же, возразят: обходиться без Государственной Думы?

Вообще-то: не уродит мак -- перебудем, и так. Система представительства должна выражать над самым ухом власти отчётливое мнение народа, а не каких-то партий и не каких-то случайных политиков, -- выражать мнение, от которого властям бы не отмахнуться. Известна и такая представительная система, которая наращивается ступенчатыми выборами, где кандидаты сохраняют реальную связь с народной жизнью. (Я писал об этом в "Обустройстве", в 1990.)

В принципе известны и однопалатные парламенты (как и трёхпалатные). Пока -- есть у нас Совет Федерации. Он становится всё менее похож на Думу и выражает собой остойчивость жизни регионов. О нём -- дальше.

А более всего сказалась неохватливость обеих Дум в том, чтобы создать работоспособный и соответственный реальности закон о местном самоуправлении, хотя обе (и правительство) обещали его "одним из первых {52} вопросов" -- и все инстанции измотали консультациями по быстропеременчивым проектам. Созданные за это время нежизненные законодательные выкидыши не дают свободной возможности строить такое самоуправление, да с финансовой основательной базой.

И этот промах Дум (и правительства) неслучаен:

реальное народное самоуправление (истинная демократия) явит им опасную конкуренцию.

Местное самоуправление -- это и есть недоразвившееся перед революцией, а после неё раздавленное большевиками (тоже из конкуренции) з е м с т в о. Оно и есть -- народовластие. Одно оно только и может дать народу свободное дыхание и постепенно развить навыки демократии.

Ещё бы тут возмечтать об этической Инстанции в государстве? -- да разве мы до этого когда вырастем? разве мы к этому бредём?